Шашанк Мехра, 3 марта 2015 (Статья основана на подкасте «Анархия и закон» дискуссионной группы Indian Libertarians, неделя первая)

Рыночный анархизм – это доктрина о том, что законодательные, судебные и защитные функции, подверженные нечестной и неэффективной монополизации со стороны насильнического государства, должны быть полностью переданы в руки добровольческих и согласованных в действиях сил рыночного общества (источник: Институт Молинари).

Так ли уж нам необходимо государство? Люди часто говорят о том, что государство – это необходимое зло. Насчет «зла» поспорить сложно, спорами на эту тему могут заняться разве что самые ярые сторонники государственного контроля. Давайте лучше сконцентрируемся на слове «необходимое». Есть множество либеральных мыслителей, которые уверенны в том, что правительственной монополии на продукты питания существовать не должно, что еда – это слишком необходимый для нашего выживания объект, чтобы отдавать его в руки государства. Как сказал Милтон Фридман, «возложите ответственность за Сахару на государство, и через 5 лет вы обнаружите дефицит песка». И тогда те же либералы интересуются: «Почему бы не представить себе, что то же самое происходит в области обеспечения безопасности?». Мне кажется, что безопасность настолько же, или даже более ценна, чем еда. Почему тогда мы должны отдавать в руки государства такие важные сферы нашей жизни, как безопасность и закон? Если либерал находит ответ на этот вопрос, он остается либералом. Но если он не видит причин, почему государству лучше эти сферы монополизировать, он становится анархистом. Не в классическом понимании этого слова, но все же анархистом. Эту форму анархизма можно называть по-разному: «анархо-капитализмом», «рыночным анархизмом», «либертарианским анархизмом», «индивидуалистическим анархизмом» или «анархизмом частной собственности». Разные мыслители могут подразумевать под этими названиями разные вещи, но все эти обозначения связывает общая черта: убеждение в том, что даже (или тем более) обеспечением безопасности и правосудия должен заниматься рынок. Насколько радикальной может быть оппозиция к государственной монополизации этих сфер, зависит от самого анархиста. Для некоторых из них это философский вопрос. Такие анархисты считают, что нужно уменьшить влияние правящих сил и заниматься обеспечением безопасности при условии ограниченного государства. Другие уверенны: ограниченное государство – это миф.

Частные охранные организации

Без сомнений, частные охранные организации – явление вполне возможное. Они действительно существуют в наши дни. Вопрос только в том, могут ли все эти структуры заменить государство в сфере обеспечения безопасности. В таком случае мы не должны будем платить налоги, а охранять нас будут агентства, занимающиеся безопасностью своих клиентов за их же деньги. И я не просто утверждаю, что это возможно, а прямо заявляю, что государство и поддерживаемые им охранные структуры являются нежелательными, тираничными и совершенно неэффективными образованиями.

Первым аргументом против монополизации сферы обеспечения безопасности государством является проблема экономического расчета. «Полицейская охрана» - это не абсолютный продукт, так же, как и «еда» или «жилье». Существует множество разных видов продуктов питания и такое же множество видов защиты, необходимой людям. Есть пешее патрулирование, патрулирование на машинах, личные телохранители, предоставляющие свои услуги круглосуточно… Количество полицейских, назначенных для патрулирования определенного квартала, тоже может варьироваться. Полицейским необходимо специальное оборудование и оружие, например, оборудование для снятия отпечатков пальцев, пистолеты, бронежилеты и патрульные автомобили. В сфере обеспечения безопасности работают люди разных специализаций: охранники специализированных служб, детективы и даже разведчики.

Все эти аспекты обеспечения безопасности требуют распределения ресурсов, а государство не может распределить их рационально, потому как его совершенно не волнуют потребительские цены. Потребитель охранных услуг, оказываемых полицией — это все мы, но мы не платим за эти услуги их поставщикам напрямую. Таким образом, у нас нет возможности в экономическом плане оказывать влияние на распределение ресурсов. Предположим, из-за высокой преступности жители моего района нуждаются в регулярном патрулировании местности полицией. Я ведь не плачу полиции напрямую за то, чтобы они патрулировали мой район. По крайней мере, я не делаю этого формально. Все, что я могу сделать, это подать петицию в попытке повлиять на политические процессы, делая, таким образом, все от меня зависящее, чтобы для патрулирования моей улицы назначили какого-нибудь полицейского. Этот процесс потребует времени и сил, кроме того, чтобы добиться изменений, придется побороться с существующей бессмысленной бюрократией. Так же дело обстоит, например, с возможностью производить разные продукты питания. Фермер может выращивать рис, пшеницу, кукурузу и еще множество разных культур, на выбор, и механизм цен играет здесь очень важную роль. Когда наблюдается дефицит пшеницы, цена на нее растет, и все больше фермеров начинают выращивать эту культуру с целью получения большей прибыли и покрытия дефицита. Вмешательство государства в виде принятия Закона «О товарах первой необходимости» или регулирования цен путем установления верхних ценовых пределов, а также полной монополизации сферы производства продовольственных товаров, может привести к неэффективному инвестированию. И точно так же к неэффективному инвестированию может привести монополия государства на сферу обеспечения безопасности. Система оказания охранных услуг будет отвечать не нуждам потребителей, то есть нашим нуждам, а потребностям политического класса, который платит охранным структурам, вмешиваясь в распределение ресурсов. И мы не сможем назвать нашу полицию «народной полицией», поскольку ее действия будут руководствоваться не потребностями народа, а потребностями политических сил. Не думаю, что кто-то будет отрицать этот факт. Мы все знаем, что безопасностью наших политиков занимаются 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, но даже после громких протестов едва ли можно наблюдать улучшение безопасности женщин в Дели. Все это происходит неслучайно. Мы перечисляем средства за услуги полиции путем уплаты прямых и непрямых налогов, но мы не можем выбирать, какими именно услугами мы хотим воспользоваться. Мы не имеем возможности напрямую нанять полицейских, чтобы обеспечить себе безопасность, которая является одной из наших самых неотложных потребностей, ведь какими есть наши потребности, за нас решают люди, находящиеся во власти.

Существуют же районы, жители которых не нуждаются в услугах полиции. Но есть и люди, которым необходима дополнительная охрана, как, например, ювелирам во время транспортировки драгоценностей. Сколько на самом деле должна стоить такая охрана, в любом ее виде? Мы не можем этого знать, потому что нуждам этих людей не дают прямо повлиять на цены. Так все-таки платят ювелиры за эту услугу больше, чем нужно, или меньше? Мы не знаем. Но мы знаем, что, когда распределение ресурсов в разных областях обеспечения безопасности определяется не потребительскими предпочтениями, это значит, что оно определяется предпочтениями политическими.

Тот же политический эффект мы наблюдаем в сфере законов, которые государство в действительности приводит в исполнение. Как бы правительство не заявляло, что оно приводит в исполнение все законы, это все равно невозможно, ведь государство не Бог, а государственные законы – не законы природы. Воплощение этих законов в жизнь требует ресурсов. А на основании чего государство принимает решение по поводу того, на каком законе лучше сконцентрироваться? И здесь мы видим, что исполнение законов осуществляется не в соответствии с потребностями рынка, а в соответствии с нуждами политических сил.

Страхование тоже играет определенную роль на рынке обеспечения безопасности. Вы имеете возможность застраховать свое имущество, выплачивая при этом страховые взносы. В этой ситуации у страховой компании появляется экономический стимул к предоставлению охранных услуг. Эти услуги будут отличаться от государственных, ведь главной целью государственной полиции является поимка преступника, а изъятие у него вашей собственности стоит на втором месте. А страховая компания будет больше заинтересована в том, чтобы вернуть имущество, чем поймать какого-то там злоумышленника. Конечно, это не всегда происходит именно так, но денежная выгода от целостности и сохранности застрахованного имущества чаще всего перевешивает психологическое удовлетворение от того, что правонарушитель пойман. Прошу также заметить, что страховая компания, скорее всего, сначала попытается вернуть украденный объект, а потом уже начнет расследование его кражи. В то время как полиции вообще все равно, произойдет эта кража или нет. На самом деле, у полицейских нет никакого экономического стимула к поимке вора. У них есть только внутренний стимул в виде продвижения по службе или завоевания хорошей репутации, а это лишний раз доказывает, что полиция работает так, как этого хотят ее хозяева из политической верхушки, а не так, как это нужно потребителям, то есть нам. Страховые компании, которые заключают контракт на возмещение стоимости ущерба, заинтересованы в том, чтобы вернуть как можно большую часть украденной собственности, а при таком механизме наличие конкуренции как раз и обеспечит эффективность, низкую стоимость и высокое качество охранных услуг. Представьте себе, что те ресурсы, которые мы выбрасываем на войны, отвечающие не потребительским нуждам, а нуждам связанного с политическими силами военно-промышленного комплекса, распределяются в соответствии с требованиями именно этих политических сил. И мы, в конце концов, платим за все эти услуги обеспечения безопасности, не имея в итоге ничего из того, что нам на самом деле нужно. А происходит это потому, что мы ограничены в выборе. Нас заставляют вносить эти средства путем уплаты налогов, и мы, таким образом, теряем возможность повлиять на данные услуги экономически.

А как же бедные?

Первое, что мы должны осознать, это то, что безопасность важна, но так же важны еда, одежда и жилье. Должно ли государство национализировать пищевую промышленность? Вспомним о фермерах, которые производят продукты питания, и об их предпринимательской свободе. Если эту свободу ограничить, можно обнаружить, что им легче перестать быть фермерами и попытать счастья в какой-нибудь другой сфере. А ведь так и происходит сейчас. Мы видим, что все больше фермеров переезжает в город, потому что заниматься фермерством становится совершенно невыгодно. Проблема бедности не должна оправдывать монополию государства на сферу обеспечения безопасности больше, чем она оправдывает его монополию на сферу производства продуктов питания. Мы должны попытаться сделать так, чтобы безопасность стала как можно более доступным явлением, и чтобы бедные могли ее себе позволить. Обратите внимание на то, что частные охранные организации не были выдворены с рынка только потому, что существуют такие же государственные структуры. Мы все знаем, что эти частные организации на самом деле существуют, и только очень богатые люди могут позволить себе воспользоваться их услугами. Что может быть причиной высокой стоимости этих услуг? Оказывается, государство жестко ограничило капиталовложения в частные охранные фирмы. Вы не сможете без труда открыть такую фирму, даже если у вас есть на это деньги. Вам нужны будут разрешение на владение огнестрельным оружием, лицензия на оказание охранных услуг, разрешение государственных структур и так далее. Также вы не сможете легально обеспечивать безопасность жертвам государственного насилия, например, тем, кого вышвырнули из своей страны, или тем, кого задержали за преступление без потерпевшего. Никто не сможет обеспечить безопасность этим людям. Существуют также определенные стандарты, которым нужно следовать, поэтому у вас не получится открыть даже примитивное охранное агентство, которое могло бы оказывать услуги бедным. Весь капитал направляется в другие сферы, поэтому услуги частных охранных агентств так и остаются для бедного населения недоступными. И все равно мы можем утверждать, что даже самый бедный гражданин способен обеспечить себе безопасность через благотворительность, взаимопомощь или благодаря содействию охранных фирм, которые, как и некоторые врачи, оказывающие бесплатные услуги беднякам, стараются поддерживать хорошую репутацию среди своих клиентов. Если бы в сфере обеспечения безопасности существовал свободный рынок, капитал более свободно направлялся бы в эту область, и охранные услуги стоили бы дешевле, а бедное население могло бы их себе позволить.

И, к тому же, мы должны помнить, что государственная полиция не бесплатна для бедных людей. В конечном итоге, бедный мог бы платить частной фирме за свою безопасность меньше, чем он платит за нее государству в виде прямых и непрямых налогов.

Война частного сектора?

Еще один недостаток, с которым можно столкнуться в сфере частных охранных услуг, это потенциальная война. Не будут ли охранные агентства воевать друг с другом? Предположим, вашу машину украли, и охранная фирма, которую вы наняли, обнаружила, что украл ее я. Когда дело доходит до того, чтобы эту машину вернуть, я нанимаю другую частную фирму, которая готова обеспечить мне безопасность. Теперь у нас есть два конфликтующих охранных агентства. Сотрудники нанятой вами фирмы уверенны, что это я украл вашу машину, и так же сотрудники фирмы, нанятой мной, убеждены в том, что я ее не крал, а даже если и крал, то они все равно должны меня охранять. Так будет ли война? Я в этом не уверен.

Во-первых, войны дорого обходятся. Государства идут на войну друг с другом только благодаря тому, что у них есть возможность облагать нас налогами. Государство получает средства на ведение войны не потому, что оно что-то производит, а потому, что оно паразитирует. В сущности, государство ведь может облагать население налогами бесконечно, у него нет на это лимитов. И если оно тратит деньги на вооружение армии, никто из правительства не лишается при этом своих личных средств. А производители оружия делают свой бизнес именно благодаря затратам правительства на армию. Частное агентство же должно рационально управлять своими расходами. Оно не может компенсировать их за счет налогов. Поэтому ему нужно благоразумно подходить к использованию оружия, и поэтому для него будет лучше избежать войны, чем пойти на нее. Бесконечная война вынудит частные фирмы увеличить расходы на вооружение и поднять зарплаты своим сотрудникам, занимающимся охраной. Как следствие, им придется повысить цены на свои услуги, и, в условиях конкуренции, они станут терять своих клиентов, которые перейдут к фирмам с ценами более низкими.

Во-вторых, война также наносит ущерб собственности людей, которые не являются участниками конфликта. Государству это сходит с рук, потому что мы не считаем его виноватым. Мы все согласились с тем, что ущерб, сопутствующий государственным войнам, это нормальное явление. Когда Индия воюет с Пакистаном, мы не видим ничего необычного в том, что совершаются атаки на жителей Пакистана или наоборот. Мы никогда не считаем ответственным за это государство, потому что относительно института власти не существует такого понятия, как личная ответственность. Правительства меняются, отношения между государствами меняются, но мы упорно продолжаем считать эти государства невиновными. Если же жертвы конфликта частных фирм и сами фирмы будут вести войну, расходы на эту войну увеличатся, и покрывать их они должны будут сами! И даже если они попытаются уладить дело через суд, судебные издержки все равно будут для них слишком велики, потому что в этом случае возникнет больше жертв и будет нанесено больше ущерба собственности, а его, в свою очередь, нужно будет компенсировать. Ни одно частное охранное агентство не останется на рынке услуг, если будет постоянно вступать в конфликты. А поскольку такие агентства не финансируются из налогов, они будут изобретать механизмы, которые помогут им по максимуму этих конфликтов избегать. И теперь мы подошли к вопросу организации судов, то есть к вопросу частных судов (об этом поговорим в следующем разделе).

Люди всегда представляют себе плохое, когда речь идет о частных охранных организациях. Но почему-то они думают только про самое хорошее относительно государства, даже когда факты говорят против него. Наш мир полон конфликтов, они возникают вокруг нас постоянно. С этим нельзя не согласиться. Но, опасаясь возможной войны между частными охранными организациями, которые не находятся под опекой государства и у которых нет полномочий облагать нас налогами, мы в то же время игнорируем ущерб, наносимый государством своим собственным гражданам. Число людей, умерших или пострадавших от пагубных экономических решений, невозможно оценить. Но количество человек, убитых конкретно по приказу правительства, которое они называли своим, только в ХХ столетии составило 262 миллиона. В XIX столетии таких граждан было 190 миллионов. Это явление называется «демоцидом», и война к этому термину не имеет никакого отношения. В XIX веке смертей в результате войны было больше, чем смертей в результате демоцида. Однако в ХХ столетии демоцид в этом плане перегнал войну. А мы занимаемся тем, что принимаем конфликты, происходящие вокруг, как естественные. Мы прячемся за институтом, который эксплуатирует нас, и даже даем ему это делать с нами, потому что мы боимся – боимся всего неизвестного, существующего в реальном мире.

Что значит «частный»?

Обычно в качестве аргумента против частных охранных фирм приводятся в пример такие агентства как Blackwater. Это так называемое частное охранное агентство из США в основном предоставляет свои услуги именно своему государству. То есть это не охранная фирма, функционирующая в рамках свободного рынка. Большую часть своего дохода она получает от правительства. И, что хуже всего, у нее есть та свобода, которой наделены частные организации, и которой нет у правительства из-за ограничений, наложенных на правительственные структуры различными демократическими движениями. Это как с нашими ПГС. Предприятия государственного сектора – это частные компании, часть акций которых находится в собственности у государства. У них есть свобода частных структур, и в то же время они финансируются государством и заключают с ним контракты. Когда рыночные анархисты говорят «частный», они имеют в виду как раз то, что объект не финансируется из налогов. А предприятие, спонсируемое государством, как раз не частное, оно является продолжением государства. Возьмем, к примеру, предприятие Indian Railways. Оно управляет железнодорожными сетями страны, а правительство, в свою очередь, выделяет средства из бюджета на его деятельность. Государство могло бы точно так же заключать контракт с этим железнодорожным предприятием как с частным, вместо того чтобы закладывать на его работу бюджет. Ситуация при этом почти не изменилась бы. Так называемые частные железнодорожные линии и дальше финансировались бы за счет налогов.

Частный арбитраж и частные суды

Рассуждая об охранных службах, мы также упоминали о том, что обеспечение чьей-то безопасности может вовлечь в конфликт. Как такой конфликт можно уладить? Если этого нельзя сделать без участия государства, то мы сможем забыть о свободном рынке в сфере обеспечения безопасности, потому как, из-за монополизации арбитражной и правовой систем, конфликты будут решаться тем институтом, который эти сферы монополизировал, а также подчиняющимися ему охранными агентствами (в пользу этого института). Или не испытывающие демократических настроений люди, задействованные в этих сферах, станут работать так же, как государственная полиция, а то и хуже. Свобода в сфере арбитража и в сфере обеспечения безопасности идут рука об руку. Если свободный рынок существует в одной из этих областей, то его не может не быть и во второй.

Множество статей и видео повествуют о том, каким могла бы быть полицентричная, или частная арбитражная система, если бы она была до конца развита (если она вообще существует). Но мы пойдем другим путем. Как самое примитивное свободное общество представляет себе сферу правосудия? Когда мы ответим на этот вопрос, мы сможем ввести в эту область понятие разделения труда и усложнить рыночную систему, чтобы увидеть, как бы на самом деле развивалась система правосудия, если бы государственное насилие не выглядело законным в глазах общественности.

Представьте себе примитивное общество без государства или других макроэкономических институтов. Допустим, кто-то в этом обществе что-то у вас украл. Как вы будете восстанавливать справедливость?

Вам нужно будет это сделать именно для себя. Во-первых, нужно будет узнать, кто украл у вас вашу вещь. Придется отследить этого человека и уже потом, путем применения силы, забрать то, что принадлежит вам по праву. Вы можете также захотеть взять что-нибудь из вещей злоумышленника, чтобы наказать его или компенсировать, таким образом, причиненные вам неудобства (возместить убытки). Но вы попытаетесь не переусердствовать с наказанием, ведь если вы, в целях отомстить, убьете вора, вас начнут преследовать его друзья. То есть, вы вернете как можно большую часть украденного у вас имущества, и не будете продолжать этот конфликт. Важно помнить, что вы имеете право самостоятельно вернуть то, что вам принадлежит. Вам не нужно на это чье-либо разрешение. Изъятие имущества (и возмещение убытков) собственными силами и будет настоящим правосудием.

Но у этой системы есть следующие недостатки (если бы их не было, мы бы не заменили ее на более совершенную):

• Вы должны найти мошенника сами, что не всегда легко. Воры специализируются на кражах, но вы ведь не специализируетесь на преследовании воров.
• Вам нужно будет положиться на свои силы, чтобы изъять ваше имущество. Если вор сильнее вас, восстановить справедливость вам не удастся.

Логично, что, пока ваша вещь будет не у вас, пользоваться ей вы не сможете. И заменить ее не получится. Например, если у вас украли велосипед, вам тяжело будет преследовать вора, потому что теперь вы не сможете быстро передвигаться.

Теперь, предположим, есть человек или группа людей, которые решили овладеть мастерством разыскивания преступников. Вы обратитесь к ним с просьбой о помощи в поимке вора. Это как раз те люди, которых мы называем детективами. Почему они будут делать это для вас? Потому что, как и в любой другой профессии, им заплатят за эту работу. Итак, одна из проблем примитивного общества решена: вы видите, что вас обворовали, ищете детектива и платите ему за то, чтобы он нашел вора. Он находит вора и доказательства того, что именно этот человек взял вашу вещь, и тут мы обнаруживаем, что остальные вышеназванные проблемы остаются нерешенными.

Детектив может не согласиться помочь вам вернуть украденное, потому что он не специалист в этой области. Но, допустим, кто-то другой видит вашу проблему и обучается искусству взыскания имущества. А это искусство требует некоторых тактических и физических навыков, которых ни у вас, ни у детектива нет. И тут люди, этими навыками обладающие, объединяются в агентство по взысканию, которое специализируется на том, что возвращает за плату украденные вещи их собственникам. Деньги, которые вы им заплатите за их услуги, будут компенсированы вам агентом по взысканию в виде вашего имущества и имущества, изъятого с целью возмещения ущерба. Фактически, если это «возмещение» будет изъято успешно, вам, скорее всего, хватит его на то, чтобы покрыть свои расходы и на детектива, и на агентство по взысканию.

Допустим, агент по взысканию отказывается изымать то, что не было на самом деле украдено. Вдруг вы ему врете? Ему понадобятся определенные доказательства кражи, прежде чем он решится подвергнуть себя риску. И если такие доказательства существуют, возможно, агенту даже не придется прилагать силу, ведь вор, скорее всего, даже не сможет сказать ничего в свое оправдание, когда увидит его на своем пороге. Итак, агент по взысканию будет полагаться на те доказательства, которые собрал нанятый вами детектив. Это означает, что они будут видеться почти ежедневно, и агент по взысканию должен будет доверять детективу. Вот с этого и начинается хорошая репутация.

И все равно могут возникнуть кое-какие проблемы. Во-первых, у вас может быть недостаточно средств, чтобы сразу же нанять эти службы. Если была украдена большая сумма денег, детектив может не захотеть браться за дело, которое не принесет никаких результатов. Возмещение ущерба возможно только в том случае, когда удается вернуть украденное. Если возврата не произойдет, детектив ничего не заработает. Поэтому он может отказаться работать на вас, если вы не заплатите ему наперед. Агент по взысканию тоже может не согласиться делать что-то, если он не будет уверен, что взыскание возможно. Еще одна проблема может возникнуть в том случае, если мошенник тоже наймет хорошо подготовленного человека или организацию, которая будет защищать его или доказывать его невиновность. В этом случае большого конфликта не избежать.

Первую проблему поможет вам решить кто-нибудь, у кого есть своя страховая компания. С ним вы можете договориться о том, что будете выплачивать страховой компании ежемесячные взносы, а если вас ограбят, компания поможет вам, возместив ущерб сразу же. Вам не нужно будет взаимодействовать с детективами или агентами по взысканию. Вы просто выплачиваете страховой компании взносы, а она, согласно договору, возмещает ваши убытки. Это называется страхованием от кражи.

Так нужны ли нам детективы и агенты по взысканию, когда у нас есть страховка? Нужны, потому как страховые компании не любят убытков. Если кражи будут происходить в больших количествах, страховая компания, скорее всего, потеряет много денег. В этом случае именно страховая компания, а не вы, наймет детективное агентство, чтобы найти вора, и агентство, специализирующееся на взыскании, чтобы вернуть украденное имущество. Даже если у вас украли абсолютно все, что у вас было, страховая компания будет сама платить за работу детектива и за взыскание, потому что до этого вы делали взносы по договору.
Заметьте, что мы еще ничего не говорили о разрешении споров, хотя оно возможно на любом этапе эволюционирования той системы, которую мы описали. Даже если говорить о примитивном правосудии, после того, как вы найдете злодея, вы имеете возможность вернуть украденную вещь, своими силами уладив конфликт между вами. И не обязательно вступать при этом в серьезные споры или драку. Но давайте подумаем, почему же арбитражная система все-таки нужна в том развитом обществе, которое мы построили. Допустим, агенты по взысканию, нанятые вашей страховой компанией, установят связь с преступником и потребуют вернуть ваше имущество обратно. Допустим, преступник отказывается возвращать то, что он взял, или заявляет, что он невиновен. Если страховая компания наверняка уверена в том, что произошла кража, она может попробовать вернуть украденный объект силой. Но это вряд ли ей удастся. Такого не допустит даже государство. Почему? Да потому, что для современного наблюдателя взыскание – то же самое, что и кража.

Например, если я вижу, как вы берете автомобиль, который кто-то другой только что припарковал, моей первой мыслью будет, что вы вор, крадущий машину у хорошего человека. Я сразу решу, что обладание означает собственность. А поскольку этим объектом обладает тот, кто его припарковал, это его собственность. И в большинстве случаев это действительно так. Ну а если вы просто возвращаете себе автомобиль, который угнали у вас за день до этого? Этого я знать не могу. Поэтому существует возможность возникновения у общественности отрицательной реакции на изъятие, общественность же не знает, возвращают вещь себе или крадут. Страховая компания может решить этот вопрос путем открытого судебного процесса. Ее представитель может сообщить обвиняемому, что, если он хочет себя защитить, он может прийти в их суд (который, в принципе, ничем не отличается от их офиса, поскольку не пользуется тем уважением, каким пользуются государственные суды), и тогда он сможет защитить себя во время судебного процесса. Репутация в этом случае очень важна. Поэтому должны существовать отдельные агентства, специализирующиеся на создании нейтральной среды для судебных слушаний. Теперь предположим, что преступник не сговорчивый. Украденное имущество можно изъять у него силой, и в этом случае вероятность, что кто-то помешает, становится меньше. Но и тут есть одна большая проблема. Допустим, кто-то все же помешает, или сам злоумышленник наймет охранное агентство, которое будет его защищать. В этом случае люди как раз и начинают думать, что между частными агентствами может начаться война. Как мы уже говорили, война – не прибыльное явление, если только она не финансируется за счет налогов. Она опустошает ресурсы частной организации и может сделать ее банкротом. И даже если бы не существовало такого понятия как арбитраж, они бы все равно не шли на войну друг с другом. В большинстве случаев украденный объект просто этого не стоит. Даже государства, постоянно жаждущие войны, не пойдут на нее из-за мелкой кражи. Страховая компания уже зарабатывает на взносах, которые вы выплачиваете. Так зачем же ей подвергать риску свою финансовую стабильность и вступать в конфликт? К тому же, ни одно страховое/охранное агентство не желает быть на стороне несправедливости. Поэтому среди них существует огромная тенденция выбирать заранее судью, с которым они будут работать. В конце концов, они ведь планируют сотрудничать друг с другом постоянно, потому для них лучше иметь одного судью, который будет разрешать споры. Оба охранных агентства уже заранее будут знать, что они смогут положиться на решение этого судьи. Многие спрашивают: почему охранные агентства предпочитают работать с одним судьей? Разве не интересней каждому из них выбрать для себя такого судью, который будет именно на его стороне? Такое предположение выдвигают те, кто допускают, что свободный рынок существует в сфере обеспечения безопасности, но отвергают его наличие в арбитражной системе. Таким образом, получается, что, в случае, если частные фирмы не сойдутся на одном судье, то должен быть еще третий судья, который примет финальное решение. Но запомните: не может быть такого, чтобы свободный рынок был в сфере обеспечения безопасности, и чтобы его не было в сфере судебной. А мы видим, что охранные агентства предпочтут пользоваться услугами честного и объективного судьи, потому что, если сегодня вор клиент агентства А, то завтра им может стать клиент агентства Б. Если организации будут отказываться сотрудничать с одним судьей, у них будут накапливаться груды нерешенных дел, а их клиенты начнут от них уходить. Весь капитал потечет в руки тех агентств, которые нормально сотрудничают друг с другом, и уйдет от тех фирм, которые не могут разрешить возникающие споры. Когда при решении конфликта доходит до суда, мысль о нечестных и предвзятых судах выглядит смешно, потому что она искажает саму роль суда.

Возвращаясь к нашему примеру, арбитражное агентство (которое специализируется на разрешении споров и которое известно своим сильным чувством справедливости) будет рассматривать доказательства так же, как сегодня их рассматривает государственный суд. Потом оно объявит результаты заинтересованным сторонам. Если оно решит, что обвиняемый действительно украл, тогда его охранная фирма отступает, и изъятие украденного имущества становится возможным. Если обвиняемый пытается защищаться и дальше, то его уже некому защищать от нанятого его оппонентом охранного агентства. Если его признают невиновным, ваше агентство выплачивает ему компенсацию за причиненные неудобства, и теперь у нанятой вами страховой/охранной фирмы есть повод подумать о том, чтобы улучшить свою расследовательскую деятельность.
В обществе, в котором функционирует судебная система, распределенная именно таким образом, существуют рыночные отношения с множеством страховых и охранных агентств, а так же с множеством судей, сотрудничающих с этими агентствами как незаинтересованная третья сторона. Такое устройство и называется полицентричным. Оно контрастирует с моноцентричным устройством государственной судебной системы с верховным судом в центре.

Это был только один пример того, как могут разрешаться споры по уголовным делам. Фридрих Хайек называл рынки процессами обучения. Кто знает, может, в процессе обучения мы найдем лучшие способы решения конфликтов? В отдельных исторических случаях таки ведь существовала частная арбитражная система, которая работала без участия частной полиции, оказывающей на участников спора давление. Возьмем, к примеру, коммерческие суды, которые существуют еще со времен средневековья. В исполнении их решений никакая полиция участвовала. А работали они следующим образом. Когда между двумя торговцами возникал конфликт, и они приходили в коммерческий суд, то, в случае, если один из них не хотел повиноваться решению судьи, суд обнародовал его имя. А если суд с хорошей репутацией сообщал, что «торговец Смит заключил договор с Джоном и не выполнил его, помните об этом, когда будете иметь дело со Смитом», на делах нарушителя это сказывалось очень плохо. То есть, на нарушителя оказывал давление страх потерять репутацию или быть подвергнутым остракизму. Еще один пример – средневековая Ирландия, которая была одним из наиболее развитых обществ того времени. Там существовала похожая система добровольного права, согласно которой преступников наказывали именно тем, что подвергали остракизму. Мошенников не наказывали так, как мы наказываем их сегодня, но суд оглашал, что они должны выплатить денежную компенсацию ущерба своим жертвам. Таким образом, они становились должниками, и должны были работать, чтобы эти деньги отдать. Если они отказывались платить, их объявляли преступниками и подвергали остракизму, изгоняя из общества и лишая права просить защиты у суда.

Государство и арбитражная система

Что такое Государство? Вот смотрите, есть два взаимоисключающих способа, с помощью которых человек может нажить свое состояние. Первый способ – это производство и добровольный обмен. Такие методы зарабатывания денег называются «экономическими средствами». Второй метод – кража с применением насилия, известная как «политическое средство». «Политические средства» паразитические по своей природе, поскольку для их существования необходимо наличие производства, доход от которого можно было бы конфисковать. Государство – это образование, которое относится к политическим средствам. Это систематизация (и легализация) грабительского процесса на определенной территории.

Чтобы этот грабительский процесс систематизировать должным образом, государству необходимо поддерживать правовой порядок, который обеспечит легальные условия для конфискации средств, заработанных другими. Вот почему государство пытается насильно установить монополию на разрешение споров в пределах своей территории. Государство, путем применения силы или с помощью украденного экономического могущества, может повлиять на разрешение любого конфликта, возникшего вне государственной системы. Оно само провозглашает себя последней инстанцией, принимающей решение на территории, которая объявлена его собственностью.

Когда государство экспроприирует имущество (заметка на полях: не вижу никакой разницы между экспроприацией и правом государства на принудительное отчуждение частной собственности) путем конфискации земли или путем взимания прямых и непрямых налогов, оно может защитить свои действия с помощью закона. В какой-то момент паразиты, мафиози и убийцы поняли, что их хищнические действия будут лучше защищены, если их легализировать. Если бы только они могли контролировать общественное восприятие понятия «легализировать», они бы, конечно, легализировали эти преступные процессы. Нас заставляют пользоваться услугами только одной судебной организации, считающей себя вправе принимать конечные решения по урегулированию споров даже в том случае, когда сама эта организация находится в конфликте. В случае, когда идет спор между государством и вами, судьей является само государство. Если государственный служащий незаконно вас задержит, то ваше дело будет рассматриваться в государственном суде и с применением государственного законодательства, которое в основном только и защищает государственных служащих от последствий их действий. Если полицейский убивает кого-то во время исполнения своих служебных обязанностей, к этому относятся совсем не так, как к непредумышленному убийству, совершенному обычным гражданином. И если вас незаконно засудят, компенсации государство вам не выплатит, потому что государство не владеет ничем, оно не может выплатить в качестве компенсации личные средства. То есть, у государства нет повода быть более осторожным в осуждении задержанных. Все решения о возмещении ущерба в результате незаконных действий государства принимаются в государственных судах, а само возмещение выплачивается за счет налогов. В таком институте, как Государство, не существует личной ответственности.

Государственная арбитражная система и общество с частной арбитражной системой

Как назначаются судьи? Общество, в большинстве своем, думает, что судьи стоят выше коррупционной системы, и что они способствуют осуществлению контроля над коррумпированными политиками, а также их равенству с другими. Но разве судьи не назначаются теми же коррумпированными политиками? Люди также думают, что судебная система вне политики, что, будучи объективной, она следит за функционированием права. И все же, разве право не подвергается со стороны все тех же коррумпированных политиков изменениям, которые судьи должны поддерживать? (Подробнее об этом читайте в статье «Миф о господстве права»). Назначения судей носят скорее политический характер, чем объективный или рыночный. Судей не выбирают по их уму и квалифицированности. Есть много мудрых и высококвалифицированных потенциальных судей, которые работали юристами на протяжении десятилетий. Но если их не выбирают политики, то как же тогда проходит их отбор? Люди осведомлены о том факте, что назначения на должность судьи носят политический характер, они просто боятся это признавать.

Государственные суды – это монополия. Если какой-нибудь районный суд является коррумпированным, деспотичным и неэффективным, то жителям даже некуда обратиться за помощью. В условиях свободного рынка в судебной системе может существовать большое количество судов, выступающих в роли арбитра, и суды эти, как и другие рыночные институты, должны ориентироваться на потребности своих клиентов. И, поскольку в этом случае суды выбирались бы сторонами спора, то и выбор судьи происходил бы в соответствии с их пожеланиями. Как и в любой другой сфере экономической деятельности, этот процесс обеспечил бы эффективность арбитражной системы. В то время как государственные судьи просто назначаются правительством, частные судьи должны будут приложить много сил, чтобы найти клиентов. Главная разница между двумя формами судов в том, что деятельность государственных судов финансируется за счет налогов, поэтому здесь клиенты не имеют большого влияния на судебное решение, в то время как частные суды финансировались бы за счет потребителей их услуг.

Законы, которые отстаивает государственная судебная система, изобретаются не рынком. Законы свободного рынка были бы предназначены для работы судьи, целью которого является урегулирование конфликтов. При такой системе в распоряжении судьи были бы изложенные на бумаге законы, к которым он мог бы обращаться при решении споров. Существовали бы большие библиотеки с описанными, уже прошедшими судебными процессами, где судьи могли бы изучить и понять, как раньше арбитры разрешали тот или иной спор. В таком обществе Право просто демонстрировало бы, как уже проходили урегулирования определенных конфликтов ранее. А государственные законы же были изобретены совсем не так. Они составлялись законодательными органами. Даже если допустить, что законодательные органы от души интересуются жизнью общественности (а это слишком смелое и, что очевидно, ошибочное предположение), откуда они знают, какие законы наилучшим образом помогут в урегулировании конфликтов между людьми? В результате, их законы скорее создают конфликты, чем решают их. В судах рассматривается очень большое количество дел, и многие из них – преступления без потерпевшего. Да, их законы просто создают новые проблемы. Они покрывают несправедливость. Главная обязанность государственного судьи – не разрешение конфликта, а способствование соблюдению законов. Разрешение конфликта для него второстепенно. В то время как, в условиях свободного рынка, основной целью судьи было бы именно урегулирование спора!

Из-за своей неэффективности государственная судебная система становится все более сложной, поэтому сейчас изобретаются различные способы, с помощью которых ее сложности можно было бы преодолеть, например, суды, рассматривающие дела в ускоренном порядке, которые все равно работают не так, как предполагалось. А в условиях свободного рынка ускоренное рассмотрение происходило бы автоматически. И не по политическим причинам, а в соответствии с потребностями клиентов. Страховые/охранные компании сразу обнаружили бы, что возникает много однотипных споров. Они сами нанимали бы экспертов в сфере правосудия, чтобы минимизировать свои потери, инвестируя в обеспечение защиты от мошенников и ликвидацию их преступной деятельности. Так же, как рынок пытается сбыть средства производства по самой высокой цене, какую может заплатить потребитель, участники свободного рынка в правовой сфере пытались бы сконцентрироваться на наказании тех преступников, которых больше всего необходимо наказать. Сегодня это сравнимо с судами, в которых рассмотрение дел происходит в ускоренном режиме. Но мы добились этого процесса путем протестов, а это снова-таки политический метод.

А пока в государстве существует иерархическая судебная система, которая действует как «горлышко бутылки» для правосудия, и в этой системе людям, затягивающим рассмотрение дел, общественность свободно протягивает свою руку. На свободном рынке услуги разбора споров оплачивались бы клиентами из личных карманов. Чем дольше тянулся бы судебный процесс в условиях свободного рынка, тем больше денег должен был бы заплатить тот, кто этот процесс проиграет. Поэтому не было бы никакого смысла затягивать рассмотрение дел или подавать в суд по пустякам. Люди, стремящиеся к затягиванию разрешения спора или подающие в суд необдуманные иски, проигрывали бы в условиях быстрого рассмотрения дел. В условиях свободного рынка судебная система, которая не спонсировалась бы из налогов, позаботилась бы о том, чтобы такие участники судебных процессов штрафовались, выплачивая не только судебные сборы, но и возмещение ущерба второй стороне, чье время было бессмысленно потрачено.

Неудивительно, что в международном масштабе наблюдается процветание рынка частных арбитражных компаний. При этом большое количество лиц пытается лоббировать утверждение законов, которые способствуют невмешательству государственной судебной системы в работу частного арбитража. И если частный судья выносит определенное решение по отношению к добровольно пришедшим в суд участникам спора, государственный суд должен это решение уважать, в противном случае, разрешение спора было бы бессмысленным. То есть, несмотря на наличие элементов моноцентризма, рынки все же стараются освободиться от государства.

Возражения против теории рыночного анархизма

Коррумпированные агентства?

Как свободный рынок будет поступать с коррумпированными судами или/и охранными агентствами? Мы должны понимать, что боязнь коррумпированности судебной системы возникла у нас из-за государственных судов, а не из-за судов, функционирующих на свободном рынке. Если государственный суд становится коррумпированным, вы ничего не можете с этим сделать. Коррумпированные государственные суды продолжают работать по нескольким причинам. Во-первых, именуя себя «народными судами», эти суды могут поддерживать в глазах общественности имидж структуры, имеющей превосходство (но не обладающей эффективностью). С другой стороны, частным судам не хватает такого имиджа, поэтому их решения не воспринимаются как решения «с благими намерениями». Предположим, я богатый бандит, который отбирает земли у сельских жителей. Я создаю суд и признаю сам себя невиновным. В системе частных судов решение такого коррумпированного суда не имело бы никакой ценности. Конфликт не разрешился, и суд не будет признан на рынке. В отличие от государственной полиции, которая должна приводить в действие решение государственного суда, частные охранные агентства, находящиеся в условиях анархизма свободного рынка, не обязаны исполнять решение суда, который они не приемлют. Охранная фирма, которую могут создать сельские жители, или с которой они могут заключить контракт, просто не признает решения коррумпированного суда. По-другому дела обстоят с государственным судом, который прикрывается законом о продаже земли и поддерживает направленные на захват земли действия богатых предпринимателей, считавшихся бандитами, пока правительство не приняло вышеназванный закон. Все это происходит потому, что государство занимает особое место в умах людей, и именно с этим мы пытаемся бороться. Плохие и коррумпированные люди будут существовать всегда, но должны ли мы позволять им, используя государство, узаконивать свои грабительские действия?

Люди обычно говорят: «Ну мы же изобрели систему сдержек и противовесов, которая препятствует коррумпированности государственной судебной системы!». На самом деле они принимают желаемое за действительное. Любые сдержки и противовесы, создаваемые в рамках государственной структуры, носят внутренний характер. Источником доходов любого полицейского, законодателя, судьи или просто государственного защитника являются налоги. То есть источник у них у всех один. Во внутренних сдержках и противовесах не будет никакого смысла, пока государственные деятели получают прибыль из одного источника, и эти сдержки не будут работать в ситуациях, когда существует угроза их заработку. И, если вы заметили, большинство сдержек и противовесов предназначены для случаев, когда один член правительства пытается лишить власти другого члена. Эти методы – все равно, что внутренние сдержки и противовесы какой-нибудь корпорации, скажем, компании IBM. Вы согласитесь на то, чтобы какой-нибудь департамент IBM занимался разрешением спора между вами и другим департаментом этой корпорации? Очевидно, что не согласитесь. Но у государства есть очень надежный идеологический оплот, благодаря которому ему удается выходить сухим из воды.

Рынок, в свою очередь, обеспечивает нам как раз то, что мы называем внешними сдержками и противовесами. Частные охранные агентства должны соревноваться друг с другом за ту долю рынка, которую составляют потребители, желающие платить за их услуги. У любого частного агентства есть экономический стимул разоблачать те фирмы, которые становятся коррумпированными и пытаются провести людей. Вы можете создать на бумаге сколько угодно систем сдержек и противовесов, но по-настоящему люди будут применять эти системы только тогда, когда у них будет для этого экономический стимул.

Коррупция и богатство

Конечно, если вы богач, у вас всегда есть определенные преимущества. Когда у человека есть много денег, он обладает большими возможности, для подкупа других, чем бедные, это таки правда. Но в сегодняшней системе у богатых становится все больше власти. Предположим, что я злой богатый человек, и что я хочу заставить правительство оказать мне какую-нибудь услугу, которая стоит миллион долларов. Нужно ли мне для этого дать какому-то чиновнику миллион долларов в качестве взятки? Нет, потому что я не прошу его оказывать мне эту услугу за счет его собственных денег. Очевидно, что, если бы я просил его потратить на это его личные деньги, он не смог бы отдать миллион долларов при условии, что я не дам ему взятку в размере меньше, чем миллион. Мне нужно было бы дать ему, по крайней мере, миллион долларов и один цент. Тот, кто контролирует средства, полученные от уплаты людьми налогов, не владеет ими лично и, поэтому, не может делать с ними что захочет. Чиновник не может просто положить в карман миллион долларов и пойти домой (хотя, на удивление, все может происходить почти так). Мне нужно просто дать ему в качестве взятки несколько тысяч, и тогда он направит миллион налоговых долларов в нужный мне проект или что-то в этом роде, и, таким образом, могущество моей взятки увеличится в разы.

Но если вы директор какого-нибудь частного охранного агентства, и мне нужно будет, чтобы вы сделали для меня что-нибудь, что будет стоить миллион долларов, мне пришлось бы дать вам взятку даже больше, чем эта сумма. Таким образом, при господстве либертарианской системы могущество богатых людей было бы менее значимым (источник: «Ответы на 10 возражений» Родерика Лонга).

Угроза частных картелей?

Еще одно возражение – это что, если вдруг частные охранные агентства решат объединиться и сформировать государство? И тогда они откажутся защищать от краж, осуществляемых определенной группой людей для определенных целей, например, налогообложения. В таком случае мы опять вернемся к систематизированному процессу грабежа. Что можно сделать в этой ситуации? А ничего. Не существует той волшебной системы, которая могла бы обеспечить нас постоянной свободой. Продолжительными грабежи может сделать только полное их поощрение. Нам нужно лишь задаться вопросом, действительно ли эти тайные сговоры будут менее возможны, если основное население пожелает больше сотрудничать с частным сектором, чем с государственным. В конце концов, государственный сектор ведь не до конца – картель. Полиция и армия формируют вместе мощь государства. Почему же они позволяют каким-то безоружным политикам показывать, кто здесь начальник? Военные перевороты не то чтобы не происходят, но они не происходят постоянно. И тут опять все зависит от того, насколько общественность считает государственные перевороты приемлемыми. У частного охранного агентства нет полномочий облагать население налогами. Если бы оно взимало налоги, это считалось бы воровством.

Один из главных факторов, который помогает правительству делать те ужасные вещи, которые оно обычно делает, это уверенность в законности их поступков со стороны одурманенного населения. Среднестатистическому гражданину может не нравится политика и вымогательства его властей (он может даже очень возражать против всего этого). Но ему уже внушили, на протяжении столетий осторожно приправляя эту мысль правительственной пропагандой, что правительство – его законный суверен, и что было бы плохо и глупо не повиноваться тому, что оно диктует. Именно такое значение законности продвигали веками государственные интеллектуалы, поддерживаемые и побуждаемые внешними атрибутами легитимности: флагами, обрядами, церемониями, наградами, конституциями и т. д. Бандитская группировка, даже если бы все силы полиции, сговорившись, объединились вместе, никогда не смогла бы добиться такой законности. Общество просто посчитало бы их мошенниками, а все их вымогательства и осуществляемые ими взыскания никогда не воспринимались бы как законные, несмотря на то, что люди автоматически выплачивают обременительные для них налоги. Общественность сразу стала бы сопротивляться таким незаконным требованиям, а мошенников сразу выдворили бы с рынка. Есть одна особенность, которая отличает правительство от других структур, применяющих насилие (например, обычных уголовных банд): большинство людей считают насильственные действия государства нормальными и правильными. Если я закричу «Стой, вор!» вдогонку грабителю, исчезающему с моим кошельком, очевидцы, независимо от того, возьмутся они мне помогать или нет, не станут сомневаться в адекватности моих действий. Но если я крикну «Стой, вор!» вслед сборщику налогов, покидающему мой дом после того, как он сообщит мне, что он только что заморозил мой банковский счет, мои соседи решат, что я ненормальный.

Правительство – это агентство, совершающее узаконенные насильственные действия. Если институты, заменяющие государство, осуществляют свои функции без применения насилия, то они не являются правительством. И если они время от времени действую насильственным образом, но их действия не считаются законными, то они тоже им не являются (источник: «Механика свободы» Дэвида Фридмана).

Перевод Ирина Черных.

Сбор средств на переводы

Комментировать в блоге