Не столь уж дикий «дикий запад»

Тщательно изучая литературу о «засилье насилия на Западе», Брюс Бенсон (1998) обнаружил, что многие историки просто принимают за данность то, что насилие (там и в то время) было распространено повсеместно — якобы даже больше, чем в современной Америке, — а потом теоретизируют о вероятных причинах этого. Кроме того, некоторые авторы исходят из посылки, что насилия на Западе было очень много, а затем утверждают, как это делает Джо Франц, что «сегодняшний уровень насилия в Америке соответствует нашему фронтирному наследию» (Франц 1969, цит. в Бенсон 1998, 98). Таким образом, якобы основанное на насилии безгосударственное общество девятнадцатого века обвиняется, по крайней мере, в части современного насилия в Соединенных Штатах.

В своей книге-исследовании литературы о «засилье насилия на западе» историк Роджер МакГра вторит скептицизму Бенсона насчет этой теории, когда он пишет, что «…авторы произведений жанра «фронтир-был-жесток» по большей части не пытаются доказать, что фронтир был полон насилия. Скорее, они предполагают, что он был полон насилия, а затем предлагают объяснения этого якобы имевшего место факта» (1984, 270).

В то же время, альтернативная литература, основанная на реальной истории, приходит к выводу, что гражданское общество американского запада в девятнадцатом веке не было чрезмерно склонным к насилию. Юджин Холлон пишет, что западный фронтир «…был гораздо более цивилизованным, более мирным и безопасным местом, чем американское общество сегодня» (1974, х). Терри Андерсон и П.Дж. Хилл подтверждают, что, хотя «… Запад воспринимается как место царящего хаоса, без особого уважения к собственности или жизни», их исследование «…показывает, что это было не так; имущественные права были защищены и царил общественный порядок. Частные агентства обеспечивали необходимую основу для упорядоченного общества, в котором и имущество было защищено, и обеспечивалось разрешение конфликтов» (1979, 10).

Что это были за частные охранные учреждения? Это не были правительства, потому что они не имели правовой монополии на поддержание порядка. Вместо этого, они включали такие организации, как земельные клубы, ассоциации скотоводов, поселки старателей и караваны фургонов переселенцев.

Так называемые земельные клубы создавались переселенцами еще до того, как правительство США выполнило землемерные работы, не говоря уже о начале продажи или раздачи земель. Поскольку споры о земельных титулах неизбежны, земельные клубы приняли свои собственные уставы, изложив в них «законы», определяющие и защищающие права собственности на землю (Андерсон и Хилл 1979, 15). Они администрировали заявки на участки, защищали их от чужаков и рассматривали споры в арбитражном порядке. Против нарушителей правил эффективно использовался социальный остракизм. Таким образом, количество споров — и насилия — при установлении прав собственности в этом случае сводилось к минимуму.

Караваны фургонов переселенцев, перевозившие тысячи людей к золотым приискам Калифорнии и в другие части запада, обычно составляли собственные уставы, прежде чем отправиться в путь. Такие уставы часто включали в себя хорошо проработанные судебные системы. В результате, пишет Бенсон, «…даже в случае недостатка пищи и при угрозе голода количество случаев насилия в караванах было невелико. Когда совершались преступления против лиц или их имущества, в дело вступала судебная система» (1998, 102). При этом обычно остракизма и угрозы изгнания из группы (вместо угрозы насилия) было достаточно, чтобы исправить поведение нарушителей правил.

Десятки фильмов изображают поселки старателей девятнадцатого века на западе в виде очагов анархии и насилия. Но Джон Умбек обнаружил, что, начиная с 1848 года, старатели стали заключать контракты друг с другом, чтобы регулировать свое собственное поведение (1981, 51). На то время в Калифорнии не было государственных органов, помимо нескольких военных гарнизонов. Контракты старателей устанавливали право собственности на землю (и любое золото, найденное на ней), и старатели сами обеспечивали реализацию этого права. Те, кто не был согласен с правилами, принятыми большинством, были свободны добывать в другом месте, или установить свои собственные договорные отношения с другими старателями. Принимаемые таким образом правила в результате зачастую устанавливались с единодушного согласия (Андерсон и Хилл, 1979, 19). Покуда старатель соблюдал правила, другие старатели защищали его права в соответствии с договором. Если же он не соблюдал принятые им ранее правила, его заявка (на участок для разработки — прим. ред.) становилась «открытой для любых претендентов» (Умбек 1981, 53).

В таких поселках старателей нанимали «специалистов по обеспечению выполнения обязательств» — мировых судей и арбитров, а также разработали обширный свод норм имущественного и уголовного права. В результате насилие и кражи были редкостью. Тот факт, что старатели, как правило, были вооружены, также помогает объяснить относительную редкость преступлений. Бенсон заключает: «Система договорного права эффективно порождала сотрудничество, а не конфликты, и в тех случаях, когда конфликты возникали, они чаще всего эффективно подавлялись ненасильственными средствами» (1998, 105).

Когда государственные чиновники не могли эффективно противодействовать кражам скота, скотоводы объединялись в ассоциации, составлявшие собственные уставы и нанимавшие частные «охранные агентства», которые зачастую были укомплектованы опытными стрелками. Это отпугивало скотокрадов. Некоторые из этих стрелков «дрейфовали туда-сюда между преступной и праведной жизнью», пишут Андерсон и Хилл (1979, 18), но с ними обычно разбирались ассоциации скотоводов, и они ни разу так и не создали никаких крупных преступных организаций, что, как казалось некоторым, должно было быть неизбежным следствием частной охраны правопорядка.

В целом, работа, проделанная Бенсоном, Андерсоном и Хиллом, Умбеком, и другими, своими убедительными историческими исследованиями подвергает аргументированному сомнению заявления авторов литературы о «засилье насилия на Западе». Гражданское общество на американском Западе в девятнадцатом веке было гораздо более мирным, чем американские города сегодня, причем данные свидетельствуют о том, что на самом деле насилие на Старом Западе вообще было не слишком распространено. История также показывает, что настоящей причиной распространения культуры насилия на американском Западе стало расширение присутствия там правительства США. Так что если и есть толика смысла в идее о том, что большая часть сегодняшнего насилия в Соединенных Штатах происходит от культуры насилия девятнадцатого века на американском фронтире, то основным источником этой культуры было правительство, а не гражданское общество.

Реальная причина насилия на американском Западе

Настоящая культура насилия на американском Западе во второй половине девятнадцатого века была порождением политики правительства США в отношении индейцев Великих равнин. Утверждения популярного фольклора о постоянной войне европейских переселенцев с индейцами не соответствуют действительности. В конце концов, индейцы помогали колонистам-первопоселенцам и праздновали с ними первый День благодарения; Джон Смит женился на Покахонтас; Джон Росс, белый человек (шотландского происхождения с примесью чероки), был вождем индейцев чероки штатов Теннесси и Северная Каролина; да и торговли с индейцами всегда было намного больше, чем насилия. Как написала Дженнифер Робак, «…в целом, европейцы признавали сохранение индейцами права владения на их земли. Что более важно, англичане понимали преимущества дружеских отношений с индейцами. Торговля с индейцами, особенно мехами, была выгодна. Войны стоили дорого». (1992, 9). В первой половине девятнадцатого века торговля и сотрудничество с индейцами были гораздо более распространены, чем конфликты и насилие.

Терри Андерсон и Фред МакЧесней рассказывают, как благодаря Томасу Джефферсону, во времена его деятельности основным способом приобретения европейцами земли у индейцев были переговоры (1994, 56). К двадцатому веку сумма выплат за приобретение индейских земель достигла $800 млн. Эти авторы также утверждают, что стимулы, влияющие на выбор между торговлей и ведением захватнической войны как методами приобретения земли, подвержены влиянию разнообразных факторов. Одним из наиболее важных среди этих факторов является наличие регулярной армии в отличие от ополчения, использовавшегося на американском Западе до гражданской войны. На этот счет Андерсон и МакЧесней цитируют Адама Смита, который писал: «У ополчения черты и свойства рабочих, ремесленников или торговцев преобладают над природой солдата; в регулярной же армии солдатская природа преобладает над любой другой» (1994, 52). По словам Андерсона и МакЧесней, регулярная армия «…создает класс профессиональных солдат, чье личное благосостояние увеличивается войной, даже если боевые действия являются уравнением с отрицательной суммой для населения в целом» (52).

Переход от ополчения к регулярной армии произошел на американском Западе сразу же после окончания гражданской войны. В результате, пишут Андерсон и МакЧесней, белые поселенцы и железнодорожные корпорации смогли обобществить издержки захвата индейских земель благодаря насилию, предоставляемому армией США. Без нее они были гораздо более склонны к мирным переговорам. Таким образом, в отношениях белых с индейцами рейды заменили торговлю. Конгресс даже принял в 1871 году решение не ратифицировать более никаких договоров с индейцами, объявив, в сущности, что мирные отношения с индейцами Великих равнин его более не интересуют.

Андерсон и МакЧесней не рассматривают причин этой замены ополчения регулярной армией в 1865 году, но разглядеть их не трудно. Достаточно ознакомиться с официальными заявлениями солдат и политических деятелей, начавших кампанию истребления индейцев Великих равнин.

27 июня 1865 года, генерал Уильям Текумсе Шерман получил в командование военный округ Миссури — один из пяти воинских округов, на которые правительство США разделило страну. Шерман получил это назначение с целью развязать двадцатипятилетнюю войну против индейцев Великих равнин, которая, в первую очередь, была завуалированной субсидией правительства железнодорожным и другим корпорациям с хорошими связями среди политиков, вовлеченным в строительство трансконтинентальных железных дорог. Эти корпорации составляли главную финансовую опору Республиканской партии. Действительно, в июне 1861 г. Авраам Линкольн, бывший юрист Центральной железной дороги Иллинойса, созвал Конгресс на чрезвычайную сессию не для того, чтобы заняться проблемой гражданской войны, длящейся на тот момент уже два месяца, а для того, чтобы начать работу над законом о Тихоокеанской железной дороге. Субсидирование трансконтинентальных железных дорог было одной из основных целей (если не главной целью) новой Республиканской партии. В своей книге «Внемли тоскливому гудку», которая рассказывает историю строительства трансконтинентальных железных дорог, Ди Браун пишет о законе Линкольна о Тихоокеанской железной дороге 1862 года: «(закон) обеспечил состояниями целую династию американских семей…среди которых Брюстеры, Бушнеллы, Олкотты, Харкеры, Харрисоны, Троубриджи, Ленворты, Риды, Огдены, Брэдфорды, Нойзы, Бруки, Корнеллы и десятки других» (2001, 49), и все они были связаны с Республиканской партией.

Федеральные железнодорожные субсидии обогатили многих республиканцев — членов Конгресса. Конгрессмен от Пенсильвании Тадеуш Стивенс «…получил пакет акций [Юнион Пасифик] в обмен на свой голос» по законопроекту о тихоокеанской железной дороге, пишет Браун (2001, 58). Этот пенсильванский промышленник-металлург и конгрессмен также потребовал законодательно закрепить положение о том, чтобы все железо, используемое в строительстве железной дороги, было сделано в Соединенных Штатах.

Оукс Эймс, республиканский конгрессмен из штата Массачусетс, который владел производством лопат, стал «верным союзником» законодательства после того, как ему были обещаны контракты на поставку лопат (Браун 2001, 58). Ведь для строительства железнодорожного полотна от Айовы до Калифорнии требовалось огромное количество лопат.

В своих мемуарах Шерман писал, что, как только война закончилась, «мои мысли и чувства сразу вернулись к строительству большой Тихоокеанской железной дороги… Я связался с вовлеченными в работу сторонами, посещая их лично, и заверил их, что окажу им всемерную помощь и поддержку» (2005, 775). «Мы не позволим кучке вороватых оборванных индейцев встать на пути прогресса [железных дорог]» — писал Шерман Улиссу Гранту в 1867 (цит. в Фельман 1995, 264).

Главным инженером субсидируемых государством трансконтинентальных железный дорог был Гренвилл Додж, другой генерал Линкольна времен войны, с которыми Шерман позже тесно работал. Как указывает Мюррей Ротбард, Додж «…помог склонить делегацию Айовы на сторону Линкольна» на Национальном съезде Республиканской партии 1860 года, «за что в начале гражданской войны, Линкольн назначил Доджа генералом армии. Задачей Доджа было очистить путь для первой в стране высокодотационной федеральной правительственной трансконтинентальной железной дороги «Юнион Пасифик» от индейцев». Таким образом, заключает Ротбард, «…мобилизованные войска Союза и несчастные налогоплательщики были принуждены к обобществлению расходов на строительство и эксплуатацию «Юнион Пасифик»» (1997, 130).

Сразу после войны Додж предложил обратить равнинных индейцев в рабство, и заставить их «делать профилирование дорожного полотна» на железнодорожных путях, «с армией в качестве охраны, чтобы заставить индейцев работать и удержать их от бегства» (Браун 2001, 64). Ветераны-северяне должны были стать надсмотрщиками этого нового класса рабов. Предложение Доджа был отклонено. Вместо этого правительство США решило попытаться убить как можно больше индейцев.

В своих мемуарах Шерман высоко оценивает Томаса Кларка Дюранта, вице-президента «Юнион Пасифик», как «человека пламенной природы, больших способностей и энергии, и большого энтузиазма в его занятиях» (2005, 775). Кроме прочего, Дюрант был основным фигурантом печально известного скандала с «Кредит Мобилье», lang=UK style='font-size:12.0pt; одного из самых шокирующих примеров политической коррупции в истории США. Сам Шерман также инвестировал в железные дороги до войны, и был законченным политическим инсайдером, наряду с Дюрантом, Доджем, и своим братом сенатором Джоном Шерманом.

Президент Грант сделал своего старого друга Шермана командующим армии в звании генерала, а другая знаменитость гражданской войны, генерал Филипп Шеридан, принял командование на местах дислокации, на западе. «Таким образом, триумвират руководителей Союза в гражданской войне», — пишет биограф Шермана Майкл Фельман, — «сформулировал и привел в действие военную политику в отношении индейцев, покуда в 1880 году события не привели к тому, что Шерман иногда называл «окончательным решением проблемы индейцев»» (1995, 260).

То, что Шерман назвал «окончательным решением проблемы индейцев» состояло в «…убийстве враждебных индейцев и депортации доведенных до нищеты выживших в отдаленные места». «Эти люди, — пишет Фельман, — применяли общую для них жестокость, порожденную их опытом гражданской войны, против людей, которых они все трое презирали… Политикой Шермана никогда не были приспособление и компромисс, — только решительная война против индейцев», которых он считал «недочеловеками и расой дикарей» (1995, 260).

Все остальные генералы, принимавшие участие в индейских войнах, были, «как и Шерман [и Шеридан], знаменитостями гражданской войны», пишет биограф Шермана Джон Маршалек. «Их имена были на слуху во времена битв гражданской войны: Джон Поуп, О.О. Говард, Нельсон Майлс, Альфред Терри, Е.О.С. Орд, С.С. Авгур… Эдвард Кэнби… Джордж Армстронг Кастер и Бенджамин Гаррисон» (1993, 380). Генералу Уинфилду Скотту Хэнкоку также место в этом списке.

Биографы Шермана и Шеридана часто указывают на то, что эти люди, видимо, рассматривали индейские войны как продолжение своей работы во время гражданской войны. «Шерман относился к индейцам так же, как и к непокорным южанам во время войны, и к недавно освобожденным в результате ее людям: он полагал, что они сопротивляются законной силе упорядоченного общества» (Маршалек 1993, 380). Маршалек мог бы и добавить, что южане, бывшие рабы и индейцы сопротивлялись не столько «упорядоченному обществу», сколько помыканию ими политиками из Вашингтона, округ Колумбия, осуществляемому в первую очередь в интересах их корпоративных спонсоров.

«Во время гражданской войны Шерман и Шеридан практиковали тотальную войну на уничтожение имущества… А теперь армия и в своих столкновениях с индейцами часто уничтожала целые деревни» (Маршалек 1993, 382). Фельман пишет, что Шерман приказал Шеридану «действовать со всей энергичностью, которую он демонстрировал в последние месяцы гражданской войны в долине Шенандоа» (1995, 270). Войска Шеридана сожгли и разграбили долину Шенандоа после того, как армия конфедератов покинула ее, оставив там только женщин, детей и стариков» (Моррис 1992, 183). Говорят, даже офицеры прусской армии были в шоке, когда после войны Шеридан похвалялся им своими деяниями в долине Шенандоа.

«[Шерман] настаивал, что единственным решением индейской проблемы является тотальная война того же рода, что он вел против Конфедерации», — пишет Маршалек. «Поскольку ущербные индейцы отказались уйти с дороги превосходящей американской культуры, чтобы та могла создавать успех и прогресс, их нужно согнать с этой дороги тем же образом, которым конфедераты были загнаны обратно в Союз» (1993, 380).

Маниакальная приверженность Шермана к «уничтожению» любого, возражающего против превращения США в империю, аргументировалась ним теми же доводами, изложенными ранее о его роли в гражданской войне. В своем письме жене в начале войны он заявил, что его конечная цель состоит в «истреблении, не только лишь солдат — это наименьшая часть проблемы, но людей». На что г-жа Шерман ответила, выразив свое собственное подобное желание, что конфликт будет «войной на уничтожение, и что все [южане] будут загнаны в море, как свиньи. И принесем мы огонь и меч в их штаты покуда не будет разрушено последнее жилище» (цит. в Уолтерс 1973, 61). Шерман сделал все возможное, следуя совету жены, особенно во время своего знаменитого «марша к морю». Неудивительно, что, по наблюдению историка индейских войн Маршалла, «большинство индейцев Великих равнин симпатизировали южанам» во время гражданской войны (1972, 24).

Объединяющим всех этих северян-ветеранов-гражданской-войны моментом является то, что они считали индейцев недочеловеками, стоящими в расовом отношении ниже белых, а, следовательно, заслуживающими истребления, если они не могут быть «контролируемы» белым населением. Сам Шерман думал точно таким же образом и о бывших рабах. «Индейцы представляют собой хорошую иллюстрацию судьбы негров, если те будут освобождены от контроля белых», — сказал он однажды (цит. в Кеннетт 2001, 296). Он считал, что браки между белыми и индейцами будут иметь катастрофические последствия, как, по его словам, это было в Нью-Мексико, где «смешение рас привело к всеобщему равенству, которое с неизбежностью привело к мексиканской анархии» (цит. в Кеннетт 2001, 297).

Шерман называл жителей Нью-Мексико, многие из которых были частично мексиканского (испанского), частично индейского, и частично негритянского происхождения, «дворнягами». Его целью было исключение возможности такого расового смешения в другом месте Соединенных Штатов, путем осуществления того, что Майкл Фельман назвал «расовой чисткой земель» (1995, 264), начиная с истребления индейцев.

Шерман, Шеридан, и другие высшие армейские командиры не стеснялись объявлять, что их задачей было истребление. Шерман использовал именно этот термин в целом ряде случаев, как он делал, говоря о южанах, всего лишь несколько лет назад. Он и Шеридан навсегда связаны с лозунгом «хороший индеец — мертвый индеец». «Все индейцы должны быть убиты, или стать разновидностью нищих», сказал он. Шерман объявил своей целью «вести войну с мстительной серьезностью… покуда [индейцы] либо будут уничтожены, либо взмолятся о пощаде» (цит. в Фельман 1995, 270). По утверждению Фельмана, Шерман дал «Шеридану предварительное разрешение убивать столько женщин, детей, равно как и мужчин, при нападениях на индейские деревни, сколько Шеридан или его подчиненные сочтут необходимым» (1995, 271).

В случае же, если бы средства массовой информации на востоке пронюхали об этих зверствах, Шерман пообещал Шеридану, что он будет создавать помехи любым жалобам: «Я буду поддерживать вас всеми своими полномочиями, и встану между вами и любыми попытками ограничить вашу цель или сдержать ваши войска, которые могут быть предприняты в вашем тылу» (цит. в Фельман 1995, 271). В последующей корреспонденции, Шерман писал Шеридану: «я очарован красотой поведения наших войск в полевых условиях. Они действуют с тем же азартом, что так радовал наши сердца в 1864-1865гг.» (цит. в Фельман 1995, 272).

Войсками Шермана и Шеридана было предпринято более тысячи нападений на индейские поселения — в основном, зимой, когда семьи были вместе. Действия армии США соответствовали истребительной риторике ее лидеров. Как упоминалось ранее, Шерман приказывал убивать всех и вся, включая собак, и сжечь все, что горит, чтобы увеличить вероятность гибели от голода и холода тех, кто каким-то образом уцелел. Солдаты также систематически истребляли бизонов, которые были главным источником пищи, зимней одежды и других товаров (индейцы делали даже рыболовные крючки из высушенных костей бизонов и тетивы для луков из их сухожилий) для индейцев.

К 1882 году почти все бизоны были истреблены, и причиной этого была не только трагедия общин. Каждая шкура бизона могла быть продана за целых $3.50, охотник-одиночка мог убивать больше, чем по сто голов в день в течение стольких дней, сколько ему не надоедало охотиться на открытой равнине. Такая эксплуатация «общего ресурса» нанесла популяции бизонов огромный урон. Но уничтожение бизонов было ещё и неотъемлемой частью военной политики США, направленной на то, чтобы уморить равнинных индейцев голодом. Когда группа техасцев попросила Шеридана предпринять что-нибудь, чтобы остановить истребление бизонов, он ответил: «Пусть убивают, свежуют и продают, пока не истребят бизонов окончательно, поскольку это единственный способ достичь прочного мира и проложить путь цивилизации» (цит. в Браун 1970, 265).

Серьезная эскалация насилия в отношении равнинных индейцев фактически началась уже во время гражданской войны. «Индейская политика» Шермана и Шеридана была продолжением и эскалацией политики, начало которой, среди прочих, уже положил генерал Гренвилл Додж. В 1851 году, в Санти (штат Миннесота) индейцы сиу продали 24 миллиона акров земли правительству США за $1 410 000 по типичной торговой схеме (в отличие от схемы «набег и захват»). Федеральное правительство в очередной раз не сдержало взятых на себя обязательств, пытаясь изменить договоренность о размере оплаты индейцам (Николс 1978). К тому времени, когда неурожай 1862 года заставил индейцев сиу отчаянно нуждаться в еде, тысячи белых поселенцев уже переезжали на их земли. Индейцы попытались отобрать свои земли обратно силой в скоротечной «войне», в которой президент Линкольн назначил командующим генерала Джона Поупа. Поуп объявил: «Моя цель — полностью уничтожить сиу… Они должны рассматриваться как маньяки или дикие звери, а отнюдь не как люди, с которыми возможны договоры или компромиссы» (цит. в Николс 1978, 87).

К концу месячного конфликта, сотни индейцев, которые были взяты в плен, были подвергнуты суду армейского «трибунала» продолжительностью около десяти минут каждый, пишет Николс (1978). Большинство взрослых мужчин-заключенных были признаны виновными и приговорены к смерти — на основании не каких-либо доказательств совершения преступления, но просто в виду их присутствия после завершения боевых действий. Власти Миннесоты хотели казнить всех 303 осужденных, но администрация Линкольна испугалась того, как на это посмотрят европейские державы, и не захотела давать им предлог для какой-либо помощи Конфедерации. Поэтому были повешены «всего» 38 индейцев, что сделало эту пародию на правосудие еще и самой массовой казнью в истории США (Николс, 1978). А чтобы умиротворить миннесотцев, которые хотели казнить всех 303, Линкольн пообещал им $ 2 млн. и заверил, что армия США удалит всех индейцев из штата когда-нибудь в будущем.

Один из наиболее известных случаев истребления индейцев, известный как «резня у Сэнд-Крик», произошел 29 ноября 1864 года. На ручье Сэнд-Крик в юго-восточном Колорадо находилось поселение индейцев шайенн и арапахо. Эти индейцы получили гарантии безопасности от правительства США по поводу их пребывания в Колорадо. Для этого правительство предписало им поднять флаг США над поселком, что они и сделали. Тем не менее, еще одна «знаменитость» гражданской войны, полковник Джон Чивингтон, составил на их счет другие планы и совершил набег на деревню во главе 750 хорошо вооруженных солдат. Вот как в своей книге «Обагренные прерии: индейские войны» (1972) описывает произошедшее известный военный историк С.Л.А. Маршалл, удостоенный звания главного историка Европейского театра военных действий Второй мировой войны, а также являющийся автором тридцати книг по американской военной истории.

Чивингтон приказал: «Я хочу, чтобы вы убили и скальпировали всех, от мала до велика; из гнид вырастают вши» (цит. в Маршалл 1972, 37). После чего, несмотря на реющий флаг США и белые флаги капитуляции этих мирных индейцев, войска Чивингтона «посвятили весь день утолению жажды крови, разнузданному нанесению увечий, грабежу и разрушению… под присмотром и с одобрения Чивингтона» (Маршалл 1972, 38). Маршалл отмечает, что наиболее достоверная оценка числа убитых индейцев равна «163, из которых 110 были женщины и дети» (39).

По возвращению в форт, Чивингтон «…и его всадники разъезжали по всему Денверу, размахивая своими трофеями — более чем сотней свежих скальпов. Они были провозглашены героями-завоевателями, чего они, в основном, и добивались». Одна из газет Республиканской партии объявила: «солдаты Колорадо снова покрыли себя славой» (цит. в Маршалл 1972, 39).

Еще более подробное описание резни у Сэнд Крик, основанное на архивах армии США, биографиях, и свидетельствах очевидцев, встречается в классическом произведении Ди Брауна «Упокой мое сердце у Вундед-Ни: индейская история американского Запада»: «Когда войска подошли к [скво (женщины, жены – прим. ред.)], они выбежали и показали свои лица, чтобы дать понять солдатам, что они были скво, и молили о пощаде, но солдаты расстреляли их всех… Велось, по видимому, поголовное истребление мужчин, женщин и детей… Скво не оказывали сопротивления. Со всех их сняли скальпы» (1970, 89). Далее повествование Брауна становится намного более натуралистичным. Результат таких действий заключался в полном исключении какой-либо возможности мирных отношений с этими индейскими племенами. Они осознали, что стали объектами кампании истребления. Как пишет Браун: «За несколько часов безумия в Сэнд Крик Чивингтон и его солдаты уничтожили жизнь или власть каждого вождя шайенн и арапахо, которые выступали за поддержание мира с белыми людьми» (92). В течение следующих двух десятилетий индейцы Великих равнин делали все возможное, чтобы отплатить варварством в натуральном выражении.

Книги Брауна и Маршалла показывают, что варварство, случившееся в Сэнд Крик, Колорадо, в течение следующих двух десятилетий было повторено многократно. Например, в 1868 году генерал Уинфилд Скотт Хэнкок приказал Кастеру атаковать лагерь индейцев племени шайенн пехотой, что Кастер и сделал. Суперинтендант по делам индейцев Томас Мерфи докладывал в Вашингтон по поводу этого нападения: «экспедиция генерала Хэнкока… не привела ни к чему хорошему, а, напротив, принесла много зла» (цит. в Браун 1970, 157). Отчет о нападении, подготовленный для американского министра внутренних дел, заключал: «Для такой могучей нации, как наша, ведение войны с немногочисленными разобщенными кочевниками при сложившихся обстоятельствах является чрезвычайно унизительным зрелищем, не имеющей аналогов несправедливостью, наиболее отвратительным национальным преступлением. Рано или поздно, это обрушит на нас или наших потомков возмездие Небес» (цит. в Браун 1970, 157).

По мере продолжения войны с индейцами шайенн, Кастер и его войска, должно быть, решили, что «убить или повесить всех воинов», как приказал генерал Шеридан, «…означало отделить их от стариков, женщин и детей. Эта работа была слишком медленной и опасной для кавалеристов; они обнаружили, что гораздо более эффективно и безопасно убивать всех без разбора. Они убили 103 индейцев шайенн, но только одиннадцать из них были воинами» (Браун 1970, 169).

Маршалл называет приказы Шеридана Кастеру «наиболее жестокими из всех когда-либо опубликованных приказов в американских войсках» (1972, 106). Это серьезная оценка человека, который написал тридцать книг по американской военной истории. В дополнение к приказу Кастеру расстрелять или повесить всех воинов, даже тех, которые сдались в плен, Шеридан приказал ему зарезать всех пони и сжечь все вигвамы и их содержимое. «Шеридан одобрял единственное решение индейской проблемы — уничтожение, и Кастер был его весьма сговорчивым инструментом», — пишет Маршалл (1972, 106).

Одним из самых странных фактов индейских войн является поручение Кастера играть ирландскую джигу под названием «Гарри Оуэнс» во время нападений на индейские поселения. «Таким образом Кастер пытался облагородить войну. Это делало убийства более ритмичными», — пишет Маршалл (1972, 107).

При нападении на деревню племени кайова 26 сентября 1874 года, солдаты убили более тысячи лошадей и вынудил 252 индейцев сдаться. Их бросили в тюремные камеры, где «тюремщики каждый день бросали им куски сырого мяса, как будто они были животными в клетке» (Браун 1970, 270). Во многих случаях, убегающие индейцы искали убежища в Канаде, где они были в безопасности. Канадцы построили свою собственную трансконтинентальную железную дорогу в конце девятнадцатого века, но кампанию по уничтожению индейцев, живущих в этой стране, в отличие от правительства Соединенных Штатов, не проводили.

Никто не отрицает, что с 1862 по 1890 годы правительство США убило десятки тысяч индейцев, в том числе женщин и детей. Существуют различные оценки количества убитых, наивысшая из которых принадлежит историку Расселу Торнтону (1990), использовавшему в основном военные архивы: около сорока пяти тысяч индейцев, в том числе женщин и детей, были убиты во время войны против индейцев Великих равнин. Разумно предположить, что еще тысячи были искалечены и оставлены инвалидами на всю жизнь, получив недостаточно — или вовсе не получив — медицинской помощи. Тысячи солдат, участвовавших в индейских войнах, жили в культуре насилия и смерти, которую четверть века культивировало правительство США.

Выводы

Культура насилия американского Запада в конце девятнадцатого века была почти полностью создана военной деятельностью правительства США, которая, прежде всего, являлась завуалированной субсидией правительства железнодорожным корпорациям, вовлеченным в строительство трансконтинентальных железных дорог. Что касается скандалов, то в сравнении с войной против равнинных индейцев дело «Кредит Мобилье» кажется несущественным.

Культура войны действительно возникает, особенно в связи с войной столь ужасной и кровавой, какой была война против равнинных индейцев. Боевой ветеран Второй мировой войны Пол Фасселл писал на этот счет: «Культура войны… не похожа на культуру обычной жизни в мирное время. В ней доминирует страх, кровь и садизм, иррациональные действия и чудовищные… результаты. Она намного ближе к научной фантастике или театру абсурда, чем к жизни как таковой» (1997, 354). Такова была «культура», насаждаемая армией США повсеместно на американском Западе в течение четверти века после гражданской войны. Это та самая «культура», которую во все времена создавали все военные вмешательства, и она резко контрастирует с преимущественно мирной культурой безгосударственного гражданского общества американского фронтира на протяжении большей части девятнадцатого века.

Фасселл говорил это на основе его личного боевого опыта, но его слова перекликаются с научными трудами Людвига фон Мизеса (который, напомним, также был офицером австрийской армии, получившим существенный боевой опыт во время Первой мировой войны): «От животных человек отличается тем, что осознает выгоды, которые можно извлечь из сотрудничества, основанного на разделении труда. Человек обуздывает свой врожденный инстинкт агрессии, чтобы сотрудничать с другими человеческими существами. Чем больше он хочет улучшить свое благосостояние, тем больше он должен расширять систему разделения труда. Соответственно, он должен все больше и больше ограничивать сферу, в которой он прибегает к военным действиям». Человеческое сотрудничество в условиях разделения труда в гражданском обществе «разлетается вдребезги», пишет Мизес, когда «граждане превращаются в воинов… и воюют друг с другом» (1998 , 827).

Конечно же, не все белые вели войну на истребление против индейцев Великих равнин. Как отмечалось и выше, и во всей литературе относительно индейских войн, многие белые отдавали предпочтение мирной торговле и мирным отношениям с индейцами, которые были нормой в первой половине девятнадцатого века. (Конфликты иногда случались, конечно, но в тот период «торговля» доминировала над «рейдами»). Канадцы построили трансконтинентальную железную дорогу без шермановских кампаний «уничтожения» обитающих там индейцев. О многом говорит тот факт, что индейцы Великих равнин часто искали убежища в Канаде, когда их преследовала армия США.

Правительство США дегуманизировало индейцев Великих равнин, описывая их как «диких зверей», чтобы оправдать их забой — как это делали, среди множества прочих, Шерман и его жена в отношении южан, как во время, так и после гражданской войны. Точно такой же дегуманизации правительственной пропагандистской машиной были подвергнуты филиппинцы, истребляемые сотнями тысяч американской армией во время их восстания против завоевания их страны Соединенными Штатами в 1899-1902 гг. — менее чем через десять лет после окончания индейских войн. Президент Теодор Рузвельт «обосновал» убийство сотен тысяч филиппинцев, называя их «дикарями, полукровками, дикими и невежественными людьми» (цит. в Пауэлл 2006, 64). Дегуманизация определенных групп «сопротивления» в руках пропагандистского аппарата государства является необходимым условием для культуры войны и насилия, которая уже давно является главной заботой государства США.

Не было необходимости ни убивать десятки тысяч индейцев, ни заключать еще больше в концентрационных лагерях («резервациях») из поколения в поколение для того, чтобы построить трансконтинентальную железную дорогу. Равно как и война против индейцев Великих равнин не была «войной белого населения на уничтожение». Эта война явилась результатом политики относительно небольшой группы белых мужчин, руководивших Республиканской партией (при содействии некоторых демократов), которые монополизировали национальную политику на протяжении большей части того периода.

Эти мужчины использовали новейшие технологии государства в сфере массовых убийств, разработанные в ходе гражданской войны, и ее наемников (в том числе бывших рабов, известных как «бизоньи войска»), для ведения своей войны, ибо они торопились раскидывать лопатами субсидии железнодорожным и другим связанным с ними корпорациям и предприятиям. Как показал скандал вокруг «Кредит Мобилье», многие из них значительно обогатились. Железнодорожные корпорации были майкрософтом и айбиэмом той эпохи, а причина существования Республиканской партии определялась доктриной неомеркантилизма (ДиЛоренцо 2006). В конце концов, Республиканская партия была «партией Линкольна», великого железнодорожного юриста и лоббиста «Иллинойс Центральной» и других железных дорог Среднего Запада.

Использованная литература

Anderson, Terry, and P. J. Hill. 1979. An American Experiment in Anarcho-capitalism: The Not So Wild, Wild West. Journal of Libertarian Studies 3: 9–29.

Anderson, Terry, and Fred L. McChesney. 1994. Raid or Trade? An Economic Model of Indian-White Relations. Journal of Law and Economics 37: 39–74.

Benson, Bruce. 1998. To Serve and Protect: Privatization and Community in Criminal Justice . New York: New York University Press for The Independent Institute.

;Brown, Dee. 1970. Bury My Heart at Wounded Knee: An Indian History of the American West. New York: Holt.

Brown, Dee. 2001. Hear That Lonesome Whistle Blow . New York: Owl Books.

DiLorenzo, Thomas J. 2006. Lincoln Unmasked: What You’re Not Supposed to Know about Dishonest Abe. New York: Crown Forum.

Fellman, Michael. 1995. Citizen Sherman: A Life of William Tecumseh Sherman . Lawrence: University of Kansas Press.

Franz, Joe B. 1969. The Frontier Tradition: An Invitation to Violence. In The History of Violence in America, edited by Hugh D. Graham and Ted R. Gurr, 127–54. New York: New York Times Books.

Fussell, Paul. 1997. The Culture of War. In  The Costs of War: America’s Pyrrhic Victories , edited by John Denson, 351–57. New Brunswick, N.J.: Transaction.

Hollon, W. Eugene. 1974.  Frontier Violence: Another Look . New York: Oxford University Press.

Kennett, Lee B. 2001. Sherman: A Soldier’s Life . New York: HarperCollins.

Marshall, S. L. A. 1972. Crimsoned Prairie: The Indian Wars . New York: Da Capo Press.

Marszalek, John F. 1993. Sherman: A Soldier’s Passion for Order . New York: Vintage Books.

McGrath, Roger. 1984. Gunfighters, Highwaymen, and Vigilantes: Violence on the Frontier. Berkeley and Los Angeles: University of California Press.

Mises, Ludwig von. 1998. Human Action . Scholar’s Edition. Auburn, Ala.: Ludwig von Mises Institute.

Morris, Roy. 1992. Sheridan: The Life & Wars of General Phil Sheridan:. New York: Vintage Books.

Nichols, David A. 1978. Lincoln and the Indians: Civil War Policy and Politics :. Columbia: University of Missouri Press.

Powell, Jim. 2006. Bully Boy: The Truth about Theodore Roosevelt’s Legacy . New York: Crown Forum.

Roback, Jennifer. 1992. Exchange, Sovereignty, and Indian-Anglo Relations. In  Property Rights and Indian Economies , edited by Terry Anderson, 5–26. Savage, Md.: Roman & Littlefield.

Rothbard, Murray N. 1997. America’s Two Just Wars: 1775 and 1861. In  The Costs of War: America’s Pyrrhic Victories , edited by John Denson, 119–33. New Brunswick, N.J.: Transaction.

Sherman, William T. 2005. Memoirs. New York: Barnes & Noble.

Thornton, Russel. 1990. American Indian Holocaust and Survival: A Population History Since 1492. Oklahoma City: University of Oklahoma Press.

Umbeck, John. 1981. Might Makes Rights: A Theory of the Formation and Initial Distribution of Property Rights. Economic Inquiry 19: 38–59.

Walters, John Bennett. 1973. Merchant of Terror: General Sherman and Total War . New York: Bobbs-Merrill.

Оригинал статьи

Перевод: Андрей Сорокин.

Редактор: Александр Иванов.

Комментировать в блоге

Для Liberty Education Project

Сбор средств на переводы